Я И НЕ ЗНАЮ, КОГДА ЭТО НАЧАЛОСЬ

      И в самом деле, когда? Когда на задворках ничтожного городишки посреди туманного острова трубы из красного кирпича впервые начали изрыгать дым, чёрный, как сама Ночь? А может, последние феи были спугнуты гудком едва ворочавшего колёсами нескладного паровозика, лишь немногим быстрее худой клячи тащившего чуть более тяжёлую вагонетку? А не под её ли колёсами погибли последние из гномов? Или к тому моменту ни тех, ни других уже давно не существовало, и гномьи сокровищницы были разорены тремя веками раньше, когда на смену карьерам пришли тоннели и штольни, спускавшиеся, казалось, в самые глубины Ада?
      А что с духами, говорящими зверями, птицами и другими обитателями Леса? Здесь проще. Когда мир, повергавший человека в суеверный трепет, стал просто складом строительных материалов и топлива, да ещё и мешавшим распашке год от года ширившихся полей и выгону всё увеличивавшихся стад, всем им, попросту стало негде жить. Точно так же для сирен, русалок и наяд вести прежний образ жизни стало весьма затруднительно, как только реки перегородили плотинами, а на пустынных берегах, где они когда-то расчёсывали свои прекрасные волосы, раскинулись портовые города.
      Ну, а сами люди? Когда закончились времена магов, полубогов и героев, и начались - цинизма, прогресса и погони за наживой? И на этот вопрос нельзя ответить. Я могу назвать лишь стадии этого процесса, занявшего отнюдь не год и не век. Сначала храбрым конунгам и дружинникам, в былые времена в одиночку расправлявшимся с драконами, понадобились крепкие доспехи и отъевшиеся на тучных пастбищах кони. Понадобились не просто так, и не потому, что вывелась какая-то новая порода драконов (которых уже в те годы было немного) или где-то появился более хитрый и могучий людоед, но с тем, чтобы убивать одних людей и помогать надевшим короны князьям держать в повиновении других.
      Растить еду, выкармливать лошадей и ковать собственную амуницию воины считали для себя зазорным (да и не так уж просто созидать тем, кто на протяжении многих поколений учился разрушать), и потому были вынуждены обратиться к людям, существования которых ранее практически не замечали - торговцам, ремесленникам и крестьянам. Резвы стали их кони и хороши доспехи, да настолько, что пахарю теперь не нужно было класть рядом с собой меч, работая в поле, а кузнецу - учить подмастерьев пользоваться только что вынутыми из горна боевыми топорами. Хорошую службу сослужил им этот покой. Не прошло и шести столетий, как посреди дремучих лесов выросли шумные города. Деревни, многие из которых ранее могли исчезнуть за одну-единственную зиму только потому, что в предшествовавшую ей осень в амбары было ссыпано чуть меньше хлеба, а весна наступила чуть позже, чем надо бы, теперь могли не бояться, что будущий год вовсе не принесёт урожая. Ведь в погребах их жителей под защитой хозяйского замка скопились приличные запасы, а если в них чего и не было, это можно было купить в ближайшем городе.
      И вот, случилось неизбежное. В один прекрасный день уже не шатающиеся от голода крестьяне стали ходить смиренно просить пропитания из господских амбаров, но владельцы замков - просить каких-то презренных банкиров об отсрочке долга. Да что рыцари? Короли и императоры, порой, не гнушались этим. Торговые люди стали выше воинов.
      А дальше, дальше им оставалось потеснить своих побеждённых в мирной жизни господ на войне. И первая же попытка, предпринятая жалкими ткачами, вооружёнными топорами на длинных рукоятях, оказалась успешной. Блистательная, лучшая в мире армия, была почти поголовно утоплена в болоте, а её золотые шпоры ещё долго украшали музейную коллекцию родного города победителей. Спустя ещё полвека, грохот орудий у до того мало кому известной французской деревеньки прозвучал реквиемом по отважным воинам, на веки лишившимся своего могущества.
      Так не стало героев. Новым хозяевам этого мира было некогда и незачем биться с колдунами. Гораздо более мудрым представлялось заставить их, выстроив специальные здания, называемые университетами и лабораториями, и купив для них оборудование, познавать окружающую действительность, тем самым, облегчая окончательное её превращение из великой тайны в ремесленную мастерскую. Так волшебники стали учёными. Эти, последние очень скоро доказали, что лесная чаща - не врата в другой мир, что в дальних странах живут такие же люди, как и в соседнем городе, и что золото в горах запасают не карлики, а силы природы. Трудно упрекнуть их во лжи, ведь к тому моменту, как они это выяснили, дела обстояли именно так.
      Такие перемены отразились и на моей биографии. Сначала, для одних из первых людей, придумавших что-то большее, чем привязанный к палке заострённый кусок камня, я, домашняя кошка и верная служанка правительницы Серебряного тысячелетия, была богиней, в честь которой возводили поражающие воображение храмы. Много позже, уже в другое время и совсем в других краях меня стали считать демоном, разносчицей чумы и предвестницей несчастий. И, наконец, подобные мне стали просто felis domestica - объектом материального мира с чётко определёнными свойствами и местом среди прочих.
      И что удивляться, если, каждый день встречая на своём пути всё меньше чудесного, волшебного, я и сама начала постепенно забывать о собственном прошлом? Да, я до сих пор помню, что должна найти дочь лунной королевы и её защитниц, но как их звали? Что были они за существа, какими венцами украсили свои имена и память предков? Помню, что королевство наше было разрушено, а его величайшая святыня Серебряный кристалл - спрятан где-то здесь, но где именно и как? Да и кто уничтожил его? Те ли существа, что угрожают теперь Земле? А, может, их предки? Нет, ничего из этого я вспомнить не смогу.
      Даже разговаривать (а значит, и думать, читать, писать) на человеческом языке мне каждый день становится всё труднее. Ведь если регулярно в чём-то не упражняться, то рано или поздно разучишься, а современный человек, услышь он мою речь, наверное, подумал бы, что ослышался, либо сошёл с ума. Впрочем, для меня есть ещё один вариант в таком случае - стать занятной диковинкой для опытов тех, кто когда-то был магами и волшебниками, а позже - доподлинно доказал их отсутствие. Ничего из этого меня, понятно, не устраивает.
      Похоже, когда-нибудь я стану обычной кошкой, которая только и делает, что орёт каждую весну, лазает по помойкам и служит игрушкой для маленьких детей. Как раз теперь, не смотря на когти и зубы, несколько из них мучат меня, за ночь уставшую бегать от грузовиков, собак и других бродячих кошек. Этих можно было бы и попугать, сказав «пару ласковых», но, будто нарочно, наклеенный маленькими мучителями пластырь не даёт мне сделать этого. Видимо, именно так и закончится моя долгая жизнь - не в битве со злом, но от рук детишек, уверенных в том, что они ничего плохого не делают, а только «играют». В отчаянии обращаю я свои глаза к едва заметному на утреннем небе полумесяцу. Извините, Ваше Величество, похоже, у меня так и не вышло выполнить Ваш последний приказ…
      Но что это? Стоило попрощаться с этим миром, как меня берут другие, почти такие же маленькие, но куда более добрые руки, они же помогают снять этот злосчастный пластырь. Открываю глаза. Девушка с длинными золотыми волосами и голубыми глазами. Не могу вспомнить, как и когда увидела их в первый и последний раз, и кому они принадлежали, но то, что это - одна из тех, кто мне нужен, не вызывает сомнений. Спустя несколько секунд, она убегает. Ну да это не так страшно, ведь гораздо легче потерять и найти, чем скитаться по планете, толком даже не зная, что и кого ты ищешь. Похоже, последнее волшебное существо не только проживёт чуть дольше, чем планировало, но и укажет дорогу, по крайней мере, ещё одному…
     
     
Конец