В продолжение темы войны на Земле между мазон и людьми. На этот раз - история об одном молодом лётчике, который очень (если не сказать "слишком") любил небо.
Над кристально-чистым светло-голубым, почти белым весенним горизонтом всё ещё поднимались причудливо преломлявшие лучи заходящего солнца пыльные облака и клубы синеватого дыма от развалин космопорта. Наверное, если влезть на бруствер, то можно увидеть и когда-то тёмно-серые с белой разметкой, а теперь угольно-чёрные, испещрённые страшноватой капиллярной сеткой мелких и чёрными безднами больших трещин взлётно-посадочные полосы, и потемневшую от копоти башню диспетчеров с выбитыми стёклами, и скомканные, будто обёрточная бумага, остатки ангаров. Быть может, в таком случае взору предстанут и печально глядящие в небо искалеченные птицы из серебристого металла. И, как знать, возможно, среди этих поверженных титановых ястребов молодой лейтенант космических сил Земли Джордж Бёрлинг увидит, будто воздетые к нему в мольбе о помощи, оплавившиеся крылья своей Alpha F-1.
Они с этим истребителем-перехватчиком были первыми друг у друга. Свою машину едва окончивший академию пилот полюбил ещё задолго до того, как увидел, полюбил так, как это бывает только в пору юности - страстно, пламенно, и на всю оставшуюся жизнь. И вот теперь его возлюбленная, с которой он должен был провести долгие годы, добрый и ласковый со своим хозяином, но беспощадный к врагу механический дракон беспомощно лежит среди останков множества себе подобных, успев налетать ничтожно мало часов под седлом несостоявшегося рыцаря космических просторов.
- Лейтенант, вы что, меня не слышите?!
- Виноват, госпожа капитан! - По старой привычке юноша чуть не вытянулся в струнку перед шедшей впереди высокой светловолосой женщиной.
- И вы ещё недовольны, - под маской, закрывавшей всё лицо говорившей, обозначилось некое подобие улыбки, - что вам приходится командовать пешим взводом! Вон как во фрунт стал, только каблуками не щёлкнул… Я говорю, рапорт я подала о вашем переводе в разведэскадрилью, на «Архангеле» летать будете.
- Спасибо, госпожа капитан.
- Что-то не очень радостно прозвучало это «спасибо». Что, гроза неба считает ниже своего достоинства летать на самолётике, не поднимающемся выше пяти километров и в час едва делающем четыре сотни?
Лейтенант молчал. По правде говоря, его непосредственная начальница попала в самую точку. Слишком уж хорошо он усвоил главную присказку одного из преподавателей военной академии: ««Архангел» - не самолёт». Этому вторил и молодой адъюнкт, сидевший в отделе кадров: «Со мной надо дружить, - говаривал он, - а то ка-ак запишу в какую-нибудь глухомань с «Архангела» леса патрулировать!».
- Не слышу, лейтенант!
- Так точно. - Буркнул тот, к кому обращались, понимая, что от светло-зелёных глаз, казалось, пронизывавших насквозь всё существо собеседника, заглядывавших в самые потаённые уголки души, ему, всё равно, не спрятаться.
- По крайней мере, спасибо за честность. А на счёт остального, никуда вы, голубчик, не денетесь. Там теперь тоже дефицит кадров, кому-то ведь и разведкой заниматься надо, верно? А будете хорошо служить, я, когда всё это закончится, вас к себе на корабль возьму… я ведь крейсером космическим командую, настоящие дела в составе лётной группы делать будете. Ну, а если кое-кто продолжит артачиться, то… - Плащ, заменявший женщине-капитану шинель, сдвинулся назад, открыв кобуру с бластером какой-то странной конструкции.
- Есть служить, как подобает, в разведэскадрильи, - ответил молодой офицер.
- Давно бы так. Явитесь туда, когда вас вызовут… если вызовут… Но я вижу, вы хотите что-то сказать?
- Так точно, я благодарен госпоже капитану за такое ко мне отношение.
- Да не благодарны вы, а, скорее, уязвлены тем, что к вам относятся почти как к непослушному ребёнку, верно?
Закусив губу, собеседник кивнул. И здесь цепкий взгляд зелёных глаз не подвёл свою хозяйку.
- Ну так, не ведите себя подобным образом. И потом, - голос капитана стал немного другим, - ведь вы моложе моей дочери.
В душе Бёрлинга шевельнулось, было, недоверие. Действительно, как могла обладательница сногсшибательной фигуры и, хотя чаще всего, жёсткого и холодного но прекрасного голоса быть настолько старше него? Хотя, поразмыслив он понял, что удивляться здесь, по сути, нечему. В самом деле, что знал он о собственной ротной? Только то, что она - женщина-загадка с неясным прошлым и неизвестной внешностью. Даже имени своего она, представляясь без малого сотне своих подчинённых, состоявшей, в основном, из лётного и технического состава незадолго до того заминированного, чтобы только не отдавать его мазон, космопорта, не назвала, велев обращаться просто «капитан» или «госпожа капитан». Кроме того, она носила с собой какое-то странное, очевидно, не массового производства личное оружие, и, как только что выяснилось…
- Воздух! - Прервал размышления пилота-пехотинца крик наблюдателя.
Падая на глинистое дно окопа, он успел заметить оранжевое пятнышко размером с теннисный мяч. «Без звука летит, - пронеслось в голове Джорджа, - значит, к нам. И что будет? Убъёт? А кого, меня или капитана? А может, обоих? А если, всё-таки, меня, то куда? В ногу или руку - отрежут, и я, может, останусь жив, а расщедрись соответствующие структуры на протез - так ещё и повоюю, а если в голову - то всё. Никто не станет заниматься переносом сознания всего лишь очередного вояки, да и не успеют, и оборудование такое в нашем госпитале навряд ли есть. Нет, ко мне ближе, - словно молния резанула его мозг одновременно с ударом взрывной волны и жаром охватившим всё тело, - меня. Контужен? Я всего лишь контужен!», - в следующую секунду подумал молодой человек, с трудом разлепляя веки.
И верно, над головой Бёрлинга было всё то же весеннее небо. Где-то далеко, на самой первой линии укреплений, проходившей почти вплотную к оставленному космодрому, сквозь шум в ушах можно было различить звуки начинающегося боя. Ну, да это его теперь не касается. Грязь окопов, противная смесь запаха сапог и давно не мытых тел, руководство земляными работами, крики «Ура!» сорванным по большей части от страха голосом - всё в прошлом. Сейчас раненного офицера отнесут в госпиталь, а когда придёт пора его покинуть, то, быть может, решится вопрос с новым назначением. И, пусть не очень высоко, он поднимется над мирской суетой, и, как раньше, воспарит над облаками, вернувшись в свою стихию, в свою вотчину, в своё королевство.
Вот, две пары рук подняли контуженного, уложили на носилки и понесли, но не в сторону бывшего офицерского общежития, где теперь находились смотровые, перевязочные и операционные, а к недавно законченной грунтовой взлётно-посадочной полосе. Там их ждал новенький, серебристый с тёмно-синей полосой, столь разительно отличавшийся своей безукоризненной чистотой от этого царства грязи, суборбитальный корабль. Видимо, корпуса госпиталя были переполнены, или, может, раны Джорджа сильнее, чем он полагал вначале. Но, в любом случае, уже ради того, чтобы подняться в небо на этой новой, чистой, прекрасной машине, стоило пролить свою кровь.
Но что это? Здесь стоит уже не транспортный корабль и даже не маленький чёрный "Архангел", а истребитель, его истребитель. Похоже, им обоим чудом удалось выжить. Здесь же молодой Бёрлинг получает полётное задание, короткий разбег и… Вот оно, давно забытое ощущение! Вновь острый нос машины пронзает кристальную синеву небесного купола. Высота тысяча, две, три, десять… вот и облака остались где-то далеко внизу, а впереди, почти у самого края начавшего уже темнеть небесного купола распахнулись огромные чудной красоты золотые ворота. Он понял, что летит именно туда…
Тяжело раненная капитан не хотела смотреть туда, где лежали вторые носилки - слишком уж хорошо она представлял себе, кто находится на них. Но, даже отвернувшись, она могла слышать два совершенно спокойных и оттого ещё более страшных голоса:
- Клади его, давай.
- Эк лётчика-то этого разворотило!
- Ясное дело, в нас с тобой планирующей бомбой попади - не лучше выглядеть будем… Осторожно, переломится.
- Да понимаю я. Фух, запашок от него, конечно…
«Похоже, дружок, неприятный запах - всё, что от тебя осталось в этом мире», - подумала женщина, изо всех сил закусив край почти коричневой от постоянных прожарок простыни…
Конец.
