Девушка-гений Дайтокудзи Бико после десятилетнего перерыва вновь повстречала своего злейшего врага. Едва начав наводить о нём справки, она кое-чем привлекла внимание отца, который в результате был вынужден раскрыть ей некоторые семейные тайны, способные изменить очень многое. Остановит ли это её? Задумается ли она о своём месте в жизни? Читайте и узнаете.
Сейчас все неплохо - другая эпоха,
И древнего рода менялась природа,
Лишь вид небосвода столетиям не изменить!
(КиШ. Тёмный учитель)
- Поняла тебя, - спокойный и негромкий голос прекрасной молодой девушки как-то особенно, почти торжественно, звучал в полутёмном коридоре. - Да, получила и посмотрела, молодцы.
Наверное, кто-то на другом конце провода ответил намного более, чем в двух-трёх словах, заставив Бико замолчать минуты на три. Затем, уже чуть более раздражённо, она продолжила:
- Ну и что? Кто, собственно, такая эта Ако? Разве она умнее меня? Разве она лучше, чем я, разбирается в точных науках и технике?
- Разве у неё такая же величавая осанка? - Произнёс, входя в комнату, старик Дайтокудзи.
- Я перезвоню, - почти не изменив тона, разве только чуть в более быстром темпе, чем обычно проговорила девушка. - Ксо, ото-сан, - грубо, почти с вызовом, произнесла она, поднимаясь с кресла, - почему, скажи мне, когда у тебя важные переговоры, так все на цыпочках ходить должны, а как у меня, так Его Величество вечно лезет со всякой ерундой?
- Во-первых, потому, что иного обращения и не заслуживает человек, так относящийся к собственному отцу. - Конечно, глава промышленной империи знал, что на деле всё не так, и его дочь в случае необходимости способна бросить все свои дела ради него. Но спускать с рук подобное хамство шестнадцатилетней девчонке человек, без доклада входящий к премьер-министру, не собирался. - А во-вторых, ты… ммм… скажем так, затронула тему, которую я мимо ушей пропустить не мог.
- А в-третьих, - нарочно плохо подражая манере отца, парировала собеседница, - подслушивать нехорошо.
- А в-четвёртых, - чуть улыбнулся тот, к кому она обращалась, - грубить старшим ещё хуже. Да и не подслушивал я, просто, скажем так, удачно проходил мимо, когда услышал твою вдохновенную речь. И, думаю, нам надо поговорить…
- О чём? Что меня принёс аист, я знаю.
- Не паясничай. Для начала ответь мне на один вопрос: я угадал следующую твою реплику в недавнем телефонном разговоре?
- Ну, вроде того, я хотела сказать… про фигуру что-то, кажется, точно не помню. Только к чему это всё?
- Если я просто вот так начну рассказывать, ты, вероятно, сочтёшь меня сумасшедшим. Для начала позволю себе заметить, что эти слова кое-кто уже говорил до тебя.
- Правда? И кто же?
- А вот это ты узнаешь, если согласишься немного пройтись со своим отцом.
- И что, прямо, у всех эти… как вы там их назвали… повозки без лошадей-то?
- Автомобили? - Альфред Каннинг, изо всех сил стараясь не улыбаться, посмотрел на своего спутника. - Нет, не у всех, но это не за горами.
- А винтовки? - Урфин поправил тесьму на правом плече.
- Тоже нет.
- Но их много?
- Как вам сказать… Есть люди, которые говорят, что слишком много, ну а другие - наоборот, что мало. Скажу так: их достаточно для того, чтобы воевать, охотиться ради азарта и совершать преступления, а вот тем, кому необходимо защитить свою жизнь, хватает не всегда. Вы ведь ещё учтите, что в наших армиях не по двести, и даже не по несколько сот воинов, а куда как больше.
- Даже больше, чем было в Волшебной стране, когда тут все друг с другом воевали?
- Да одна только армия моей страны во много раз превосходит по численности все те вместе взятые, а государств в нашей части мира больше сотни…
Бывший помощник ведьмы, столяр, огородник, полководец, дважды экс-правитель солидной части Волшебной страны и свергнутый языческий божок был поражён. Без сомнения, будь он по моложе, поспешил бы обвинить рассказчика во лжи. Однако, теперь, когда его и ранее весьма неординарный ум научился работать намного быстрее языка, Урфин Джус понял, что лгать у собеседника не было смысла. Фраза вроде «да ну, не может быть!» тоже больше подходила не слишком сдержанному юнцу. Так что, долгое время он молча шёл по отполированным множеством ног кирпичам, на которые постепенно наступала чёрная тень леса, задумчиво глядя на окрашенные заходящим солнцем в кроваво-красный цвет маленькие облачка…
Ещё с минуту назад красившее лишь облака клонящееся к закату светило теперь залило багрянцем всё небо. Вечерний бриз заставил листву исполнять свою обычную песнь. Под этот аккомпанемент Бико с отцом, спустившись по склону изумрудно-зелёного холма, направились в старую часть сада. Говорили, что когда-то её дед купил этот участок, построив на нём небольшой, комнаты в четыре, дом, к которому лишь много позже присоединилось то, что теперь составляло основную часть поместья Дайтокудзи.
- Ну что, - прервал молчание отец, - есть соображения, куда мы направляемся?
- В дедушкин домик, больше здесь ничего нет.
- И как, интересно?
- Конечно, - улыбнулась девушка, - мне ведь и ты и мама, пока была жива, всё одно вдалбилвали «нельзя» да «нельзя», да и сам дедушка… кажется. Я ведь его плохо помню.
В ответ собеседник как-то странно усмехнулся, и до старинной дубовой двери они шли молча.
Скрипнул давно не открывавшийся замок, затем закрывшаяся уже за спиной дверь скрыла последнюю полосу сумеречного света, и девушку с ног до головы окутала какая-то особая, бархатная тьма. Спустя несколько секунд, она была разогнана щелчком выключателя, старого, из тех, которые надо было поворачивать, а не нажимать. Да и вся обстановка здесь, словно пришла из книг и фильмов о довоенных временах: калошная стойка, трюмо красного дерева с причудливо изогнутыми ножками, проводка не внутри стен, а прямо поверх пожелтевших обоев, лампа в зелёном абажуре. Сразу за прихожей оказался кабинет, обустроенный в таком же вкусе. Почему-то внимание девушки больше всего привлекла висящая над письменным столом лакированная сухая ветка с сидящим на ней чучелом какой-то птицы вроде совы.
- Нравится друг твоего деда? - Прозвучало за спиной, - а ведь он тебя застал.
- То есть, когда я была маленькой, эта сова…
- Это не сова, а филин.
Большая даже для своей не мелкой породы птица с серыми, с каждым годом всё более светлыми перьями, спускаясь плавными кругами, села на ограду.
- Всё-таки решил? - вместо приветствия начал Гуамоко, скептически глядя на то, как его старый приятель возится с не желающим закрываться мешком.
- Да.
- Охота посмотреть на повозки без коней.
- Нет, Гуамоко, - устав от борьбы с собственной поклажей, Урфин сел на скамейку, - вернее, не только. Ты понимаешь, тут другое, помнишь, я тебе рассказывал, как начал мечтать об Изумрудном городе? Эти узкие улицы с почти смыкающимися верхними этажами домов, этот блеск самоцветов везде, даже среди камней мостовой, высящиеся на центральной площади башни дворца, Дин Гиор в своей сверкающей кирасе обозревающий окрестности, всё вместе… Я не просто мечтал, я жил этим, жил надеждой, что когда-нибудь я буду там, а всё это будет у меня… Конечно, я не настолько глуп, чтобы пытаться покорить всю ту толпу народа и огромные территории, о которых рассказывал Альфред, да и не тот я, что раньше, но принцип тот же.
- Уф! Не понимаю я вас-людей…
- Не человек ты, вот и не понимаешь.
- Нда… А ведь я к тебе по делу.
- И какому же?
- Страшила Трижды Премудрый просит пожаловать во дворец.
- Зачем это?
- Как он сам говорит, забрать кое-что принадлежащее тебе.
Уже то, что за кабинетом, построенным в век нефти и электричества, оказалась потайная комната в лучших традициях рыцарских романов было более, чем необычным. Ещё сильнее удивило девушку то, что она там увидела: у противоположной от входа стены по стойке «Смирно» стояла, обнажив клинок искусной работы сабли, деревянная фигура ростом чуть выше ребёнка лет восьми - десяти. Её нарисованный фиолетовой краской мундир с белой перевязью был похож на форму драгун.
По-настоящему странным было то, что это была не просто статуя из красного дерева. Колени, локти, шея, даже пальцы на руках - всё это было снабжено тщательно обработанными деревянными шарнирами. Казалось, что этот воин вот-вот должен очнуться от забытья и пустить в ход своё верное оружие. Этому впечатлению способствовало и выражение красного лица.
- Похож на маньяка, - почему-то очень тихо, будто боясь нарушить многолетний сон безмолвного стража, произнесла Бико.
- В тех краях маньяков нет, - прозвучало у неё за спиной, - просто он злой и глупый.
- А кто он?
- А, да, виноват! Позволь тебе представить: капрал Зигфрид - командир седьмого фиолетового взвода деревянной армии, созданной и возглавленной… ты наверное уже догадалась, кем.
- Бред! Ты хочешь сказать, что дед когда-то сделал много таких вот солдатиков?
- Не совсем таких. Рядовой состав поменьше и послабее, полицейские ещё того субтильнее, зато смышлёнее и бегали быстрее, а вот генерал был, судя даже по рассказам его создателя, настоящим монстром, пока не переделали.
- И они… когда-то маршировали, сражались, ходили в караул и всё такое? - Будущая глава корпорации Дайтокудзи уже не удивлялась. Исчерпав лимит подобных ощущений, она, попросту, потеряла такую способность, механически выдавая вопросы.
- Этот нет, другие да. На него с десятком подчинённых снадобья не хватило, тех-то сожгли, а этого деду твоему на память отдали, когда уходил.
- Откуда?
- Это долгая история, но, изволь, я тебе расскажу. Давай только вернёмся в нашу гостиную, музеи, кладбища и прочее ведь не самые подходящие места для коротания вечеров в семейном кругу.
Урфин и сам не знал, зачем он согласился взять с собой тележку со сваленными в неё частями последнего из воинов деревянной армии, сохранившего изначальный облик. Не знал он, и что понадобилось в этом раскалённом, безжизненном жёлтом аду старому филину. Не мог он об этом и спросить: как только они миновали оазис у подножья Кругосветных гор, Гуам замолчал, и теперь безмолвно сидел у него на плече, доедая последние ягоды высушенного на солнце винограда. Неужели это мудрейшее существо из мира птиц больше никогда не заговорит? А что они будут делать, когда достигнут хоть того самого Канзаса? А если с ними этого не произойдёт до того, как иссякнут запасы воды? Ни на один из этих вопросов он ответить не мог, но твёрдо знал, что когда на горизонте можно будет различить неясные очертания заводской трубы, когда до его ушей долетит гудок автомобиля, когда он впервые увидит дорогу из чугуна, то, наверняка, будет знать, как быть дальше…
Быстрым шагом Бико шла по гулкому коридору. Да, дед её проиграл, причём не единожды. Но разве титан и кевлар - это дерево? Разве последние достижения электроники и кибернетики - какой-то там волшебный порошок? Разве четыре верных подруги похожи на жестокое горное племя? Нет, да ведь и не хочет она императорской короны или поста премьер-министра, ей достаточно смерти одной, пусть и незаурядной (а как иначе? посредственность не может быть противником, достойным гения), девушки. Главное, чему научила история, рассказанная отцом - принципиальная возможность кого-то одолеть силой собственного интеллекта и умением рук, а значит, до триумфа Дайтокудзи Бико осталась лишь жалкая бессонная ночь в собственной мастерской. Возможно, не одна, но так ли это важно?
Конец?
