- Вот это я и пытаюсь выяснить, - вздохнул Катсу в ответ Марле, осознавая своё бессилие.
Наверное, это всё-таки было проявлением шока. Катсу стало жаль девушку, но вида он не подал, не по должности. Ну, то есть… постарался не подать.
На Зеленски даже смотреть было стыдно. Но Кат всё-таки собрался с мыслями и взял себя в руки. Надеялся что-то прочесть по лицу, но тщетно. Марла и Зеленски представились ему теми мифическими крайностями, которые хоть тресни, а всё равно сходятся. Он непроницаемо суров, она так переменчива, впечатлительна и то напугана, то беспечна, но ни по одному из них нельзя было понять, что у них на уме на самом деле.
Голос Ивара Зеленски, не смотря на кажущуюся безучастность его обладателя, прозвучал так, что Кат внезапно понял: для него это дело, а может, и все дела, которыми он занимался, имеет особенное значение. Нет, этот человек не станет придираться к словам и делать поверхностные выводы, он будет докапываться до правды, и обязательно докопается, просто потому что поиск правды для него – единственный путь.
От перечисления Марлой всех, кого она наделила не всегда понятными для Катсу эпитетами, голова шла кругом. Самое неприятное, он не мог из бесконечного потока перечислений выделить тех, кто заслуживает подозрений и, главное, кто был именно в том роковом месте и в то время. Поэтому он прервал её и попытался направить мысль к интересующему следствие моменту.
- Стойте! Давайте всё по порядку, - предложил он, понимая, что иначе от перепуганной (всё-таки больше перепуганной сем восторженной, и контраст этот тоже мог быть проявлением шока) свидетельницы ничего не добьёшься. – Вы знали убитого? – повторил он один из вопросов, ответ на который так и не получил.